Моя страница в Фейсбуке: https://www.facebook.com/profile.php?id=100011434099002
Моя страница В контакте: https://vk.com/lingua_stulta
Янка вместе со мной смотрела последний эпизод про Четвертого Доктора. Перевод субтитрами, так что девочке доступен только видеоряд. Янкин комментарий по ходу: "А это что, злодей, да? Злодей, ты плохой! Ты вот сейчас, злодей, пойдешь прогуляться, а на тебя лава из вулкана — бдыщ! И ты поджаришься! Потому что вулкан горячущий! Вот так тебе, злодейский Мастер! Будешь знать, как тут по-английски разговаривать!"
"А вирусы бешенства я вижу прямо глазами! И я беру и убиваю их! Прямо лопатой! Желтой, красной и фиолетовой! Как муху!"
Лежит в кровати и поет: "И вдрууууг стрелаааа пронзила мое несчаааастное сеееердцееее! Ооооо, ооооо, мотоцикл добротыыыыы!"
Янка: А это что?
Я: Это облетевшие семена.
Янка: Ну тогда вот этот облетевший Семён я заберу с собой.
"Боже, Боже, что случилось?
Отчего же все кругом
Завертелось, закружилось
И помчалось… ээээ… голяком?"
Помогаю Янке залезть на кровать (она у нее под потолком), потому что в руках у нее куча крылатых лошадок.
Янка: Детка, тебе не тяжело ли?
Страшно любит серию книжек Оуэна Дэйви — "Без ума от акул", "Без ума от обезьян", "Без ума от кошек". Просит: "Почитай мне еще про кошек без ума!".
Проснешься, опомнишься, выдохнешь,
Посмотришь в окно — рассвело…
Все тянешь-потянешь, не вытянешь,
Упрешься ладонью в стекло —
Колючее, битое, острое,
Знакомое даже во сне.
Зачем вы приходите, господи?
Не наши, не здешние, не…
Стоишь обескровленный, помнящий,
Не верящий календарю.
Какой еще надо вам помощи,
Какой теплоты, говорю?
С какой неустроенной пристани
Твой взгляд ускользает во тьму —
Стальной, и кристальный, и пристальный,
Невидимый там никому.
Скажите, а здесь совсем тишина и запустение, да?
Имеет ли смысл дублировать сюда фейсбук — или никто уже не читает этот журнал?
не терпящей знатных драк
в разборках рохля в игре изгой
посмешище и дурак
сидел над книжками круглый год
черкал на полях слова
о чем то думал смешной урод
бессонная голова
смеялся криво нехорошо
крошил в тонких пальцах мел
и ворон пришел за его душой
но взять ее не сумел
подростком вовсе сошел на нет
из дома не выходил
нелепый страшный нездешний свет
теснился в его груди
какой-то вечный нездешний звук
все звал его за собой
жалейка флейта варган дудук
валторна кларнет гобой
тянуло с улицы анашой
и прочим людским гнильем
и ворон пришел за его душой
но снова не взял ее
и вот он вырос большой большой
натянутый как струна
и ворон пришел за его душой
и сел у его окна
метнулась пыль от входной двери
аргентум сурьма свинец
и он сказал ну так что бери
бери уже наконец
бери сегодня тебе свезло
мне горько и горячо
но ворон только повел крылом
и сел на его плечо
и он увидел большую мглу
и черные облака
и он увидел себя в углу
младенца и старика
и он почувствовал изнутри
как рвущаяся в полет
его душа все горит горит
и мгла ее не берет
и ей не нужно ни вен ни жил
ни памяти ни хвалы
и ворон крикнул держи держи
но он уже не услы…
Сколько было мне? Боже ты мой…
Лет тринадцать — ни силы, ни толку…
Я купила огромную елку —
И тащила по снегу домой.
Под ботинками чавкала грязь.
Было скользко. И сыро. И вечер.
Было Древо, и был человечек...
…Я не знаю, как я добралась.
Новый год прорастал впереди,
Проступал, как слова на скрижали.
Плечи ныли и пальцы дрожали.
Все смеялись, пекли, наряжали…
Мне казалось, что надо идти.
Боже, боже, мы так тяжелы,
Так нелепы в своей оболочке.
Эти наши пальтишки, сорочки,
Эти шарики, тосты, столы…
Каждый отзвук житья и жилья,
Мишура, золотое сфумато...
А она простояла до марта,
Невозможная елка моя.
А она все мерцает вдали,
Мой подарок, мое наказанье...
"Тяжеленная!" — глухо сказали,
Распилили, веревкой связали
И вот только тогда унесли.
С чего мне начать? Допустим… Здравствуйте, Игорь Иваныч.
Просто нужно это сказать — из-под вечной тонны словесного грима.
Я только что уложила дочь, перед этим читала ей Чуковского на ночь —
И дочь угадывала, какая там будет рифма.
Много лет назад вы пожелали мне "правильного несчастья",
Типа как Блок желал когда-то Георгию Иванову.
Что-то там было еще про вкус, про целое и его части —
Я уже плохо помню. Как будто из детства картинки рваные.
Я, наверное, все-таки не поэт, потому что все вышло по слову вашему,
Потому что несчастье-то — вот оно, со всех сторон обступило.
Вот моя страна вспоминает привкус мясца Ивашкина,
Вот стучится в дома сапогом, обрушивает стропила.
Вот родные люди говорят и творят странное, страшное,
Словно в кошмарном сне, где все чужие, как на вокзале.
И я стою соляным столбом, оглядываюсь ошарашенно —
И не то что стихи, но и просто речь моя исчезает,
Протекает сквозь пальцы, сливается с зыбкими голосами,
Точно так же в мороке утонувшими, сдавшимися заранее.
…Я не знаю, правда не знаю, как они все писали —
Настоящие, не молчащие. На войне, в лагерях, в изгнании…
Я не знаю, откуда была в них эта стальная сила,
Заставляющая слова пламенеть посреди расписного ада —
Как солнце внутри дурацкого жадного крокодила,
Как рифма, которую не угадаешь, да и не надо.
Зимой - расцветают и вянут цветы,
Приходят, садятся, глядят тяжело,
Как будто ты взвешен, измерен… прощен…
Ирина СЕРДЮКОВА
(г. Красный Сулин)
УКРАДЕННЫЕ ЯБЛОКИ
Был тесен миг начала и конца:
Сквозные грани, контуры и даты…
В погибели нелепого птенца
Ни белый кот, ни мы не виноваты.
Стыл яблочно-медовый тихий Спас,
И мы прощали небу цвет печали,
И Еву, так похожую на нас,
И всех, кого когда-то не прощали.
Прости и ты, Эдем… Рассвет. Тетрадь.
И анальгин с молитвословом рядом.
Но поздно жить и поздно умирать —
Еще осталась тайна глаз и взгляда.
Есть право быть и верить просто так,
Сомкнув ладони, в невозможность ада,
И в то, что воздух яблоком пропах,
Хотя нет яблок, осени и сада.
Есть мы — для всех. Мы — вымысел и быль.
И в этой жуткой связи бесполезны
Черты лица, невечность права быть
И губ солоноватый вкус железный.
И эта боль, что все-таки пройдет…
Когда устанем вслушиваться в отзвук
Шагов и лет, нас встретит белый кот,
Чтоб проводить в бездонный черный воздух.
Александр Кушнер
Никому не уйти никуда от слепого рока.
Гуляет ветер. Порхает снег.
Через болота и пески
И счастлив Ваня, что пред ним
Пиф-паф! — и буйвол наутек.
Пиф-паф! — и сам гиппопотам
Трах-тах-тах! — И только эхо
Но где же Ляля? Ляли нет!
А Катька где? — Мертва, мертва!
Помогите! Спасите! Помилуйте!
Ах ты, Катя, моя Катя
Крокодилам тут гулять воспрещается.
Закрывайте окна, закрывайте двери!
Запирайте етажи,
И больше нет городового.
И вот живой
Ай, ай!
Фотография есть, на которой они вдвоем:
Черно-белый телевизор "Рекорд". Собственно, он был черно-белым не всегда, а только когда вспоминал, что у него есть кинескоп. Большую часть времени он только разговаривал, но ничего не показывал. Потом включался на два-три дня - и снова гас. Но каждый раз, к моей огромной радости, он очухивался, когда показывали "Шерлока Холмса". Это было необъяснимо, но это было так. Каждый раз.
( Читать дальше с картинкамиCollapse )
Пиит: Вот! Вы заинтересовались, да? Заинтересовались?
Я: Ну...
Пиит: Музыкантам своим бренчанием на Арбате легко заработать, а вот попробуйте заработать настоящим, русским, живым словом! Я русский поэт! Правда, зовут меня Николя... Но это потому, что Николай с моей фамилией на стихи.ру уже есть, пришлось взять псевдоним! У вас есть пять минут?
Я: Эээээ... Но не больше, я спешу, простите.
Пиит: Да-да, конечно. Сейчас. Смотрите, я сейчас вот сюда встану и прочитаю вам свое стихотворение. А вы будете слушать. Тогда другие люди тоже придут слушать. А еще можно мне денежку вот сюда положить...
Я: У меня нет налички. Боюсь, вы картой не примете.
Пиит: Да? Ну ладно, главное послушайте. Но только так... вовлеченно, одухотворенно! Чтобы других привлечь обязательно! Ведь поэт не возникает на пустом месте! Вы не представляете, сколько душевных сил нужно, чтобы писать стихи! Сколько бессонных ночей! Сколько мучительных поисков рифмы! Ведь нужно же научиться сначала! Это сложно! Вы не представляете!
Я: Нет, не представляю.
Пиит: Ну вот! Сейчас! (Встает перед памятником, принимает позу.) Готовы?
Я: Конечно.
Пиит: Питер, Питер, Петербург!
Ты - поэту лучший друг!
Ты взываешь к небесам,
Петром Первым весь создАн!
(В таком же духе еще строф десять. Люди косятся и шарахаются.)
Ну вот, видите, видите? Никто даже не остановился! Никто не ценит русское слово! Что за народ?
Я: Спасибо, но мне правда пора.
Пиит: Обязательно найдите меня в сети! Почитайте! Ну это же хорошо, а? Хорошо! А то вон памятник, тоже поэт какой-то. И все эти толпы мимо него проходят, как проходят мимо меня! Найдите обязательно! Возможно, вы далеки от поэзии, но попробуйте! Вдруг в вашем сердце что-то шелохнется! Ведь вы же остановились! Поэзия - это сила!
Я: Спасибо еще раз. До свидания.
Пиит (вслед мне): Поэзия - это сила! Еще поймете!..
Доктор: Везде есть шотландцы! Они требуют независимости от каждой планеты, на которую прилетают!
("Доктор Кто")
Тащусь от нового сезона с нечеловеческой силой.
Летом я знатно упоролась и посмотрела за месяц без малого двадцать постановок "Гамлета" — спектаклей и кинофильмов, от классических до всяких странных. Среди прочего попалась вот эта, так сказать, жемчужина. Давно собиралась о ней написать, но никак не могла собраться. И вот наконец.
Итак: "Гамлет", Германия, 1920 год. Режиссер Свен Гад, в главной роли... Аста Нильсен. Фильм немой, с интертитрами. Видимо, изображение пропущено через фильтры, поэтому сцены в помещении выглядят красноватыми, уличные сцены вечером и ночью — голубоватыми, а уличные сцены днем — желтоватыми. Хотя пленка черно-белая, понятное дело. (Вспоминается бывшая у меня когда-то книжка "Джен Эйр" 1992 года издания — треть на желтой бумаге, треть на розовой, треть на голубой. Что нашли в нищей типографии, на том и напечатали.)
Происходит там следующее. Держитесь.
Говорила: «Верь мне, я не предам.
Буду нежной, бережной, кружевной,
Терпеливой, мудрой не по годам.
Напеку беспомощных пирогов,
Отнесу на свалку мешок старья,
Прогоню от дома твоих врагов,
Чтоб не смели врать, что они — друзья».
Говорила: «Буду тебе землей,
Чтоб цветы сажать и детей растить.
Буду ждать, сердиться, стирать белье,
Засыпать над книгой, прости прости
не хотела забыла когда спала
в голове запутались времена
что ты нет не больно не помню зла
не боюсь не плачу до дна до дна…»
Говорила: «Буду тебе змеей –
Подколодной, жалящей просто так.
Потому что это теперь мое,
Потому что я изнутри пуста.
Там для яда много укромных мест,
Там все жжется, крошится, как слюда.
Там клочки, обрывки – окно, подъезд,
Города какие-то, поезда».
Говорила: «Буду тебе никем.
Наконец я буду тебе никем.
Побреду по улице налегке –
С расписными шариками в руке.
Это красный. Лопнет – и будет гром.
Это синий. Древний, как сталактит.
Это желтый. Я заплачу добром.
А сиреневый – улетит…»
…И однажды, когда обмелеет война
И иссякнет ее героин,
Наши дети очнутся от этого сна
Посреди величавых руин.
Будут долго стоять, озираясь во мгле,
Разгоняя привычный туман, —
А потом разбредутся по черной земле
И придумают строить дома,
И придумают петь, и возделывать сад,
И растить неземные цветы,
И читать между строк, и смотреть в небеса,
Замирая от их высоты.
И хранить каждый лучик, пока не погас,
Не щадя живота своего.
И не помнить, не помнить, не помнить про нас,
И не помнить про нас ничего.
"Тишина. Приготовились. Начали. Раз, два, три,
Ты в эфире". Опять я, дурочка, промолчу.
У меня однажды возникла дыра внутри -
Не могу ни зашить, ни вылечить. Не хочу.
И с тех пор - неясен, призрачен, невесом -
Открывается этот вот телемост, портал.
Ничего. Я знаю, знаю, что это сон, -
Но хотя бы так. Пусть будет хотя бы так.
И опять застынет музыка на весу,
И опять застрянут в горле не те слова.
Не переключайтесь! (О боже, что я несу?)
Оставайтесь с нами! Пожалуйста, остава…
Поменяйте голос, имя, в конце концов.
Я узнаю вас по поступи, по рукам...
Просто время, время смотрит, дыша в лицо,
Через свой бесстрастный, каменный "Betacam",
Как мечусь я здесь эти двадцать огромных лет,
Как зажмуриваюсь - и заново: раз, два, три…
Как без вас мне темно и холодно на земле…
"Ты в эфире, - мерцает лампочка. - Говори!"
Говорю, говорю - до беспамятства, до утра.
…Не могу ни зашить, ни вылечить. Ни простить…
"Всем спасибо". Заставка. Гаснут прожектора.
"Выше нос. Увиделись, ну же. Теперь пора".
Я проснусь на титрах. Их можно и пропустить.
Начало - здесь.
"Название способа метания складывается из двух показателей: одной или двумя руками выполняется метание и названия той части тела, от которой бросают мяч".
В общем, я это дочитала.
Большое искушение потребовать с издательства молоко за вредность. Аффтар, миленький, выпей йаду! (с)
Прошлой весной, когда пришло первое ощутимое тепло, каждым поздним вечером выходили попить пивка два каких-то доморощенных интеллектуала и вели беседы на различные темы. "Писатели - самые большие дармоеды в мире. Художнику нужно иметь талант, не каждый намалюет так, чтобы было похоже. Музыкант вкалывает за своей балалайкой до посинения. Балерина ноги калечит. На худой конец, поэт хотя бы должен рифму подобрать, хоть какая, но работа. А писатель сидит и тупо делает то, чему в школе научили, - выводит буквы. И еще денег и славы за это хочет. Нет, ты в самом деле читаешь все эти толстые занудные книжки? Вот прямо берешь и читаешь? Если ты думаешь, что от этого кажешься умнее, то вынужден тебя разочаровать: ты кажешься напыщенным дебилом". (Очень грамотная, поставленная речь. Пьяный голос. Повышенные тона.)
А сегодня наблюдала, как девочка лет пяти-шести (на вид такая гламурная няша - розовый спортивный костюмчик, розовые кроссовки и белая шапочка) ругается с мамой.
Девочка: Почему ты так со мной поступаешь? Я что, не человек? Я что, не имею права на шаурму с колой? Где такое написано? Покажи мне!
Мама: Ты же спортсменка! Какая шаурма? Тебе что на это тренер скажет, а?
Девочка: Ага! А ты! А вы с папой! Тоже спортсмены ведь! А ночью вчера ели пиццу! Без меня! Думаешь, я не знаю?! Вы пиццу ели! НОЧЬЮ!
Мама: Да когда это?
Девочка: Перед тем, как целоваться начали!
Profile
lingua_stulta- Диана Коденко
- Авторская страничка на сайте "Полнолуния"
Syndicate
chasethestars